Введение
В данной работе рассматривается проблема татаро-монгольского ига как события, имевшего место в истории России в эпоху средневековья. Вопрос о влиянии монголо-татар на русские княжества появился практически одновременно с оформлением русской исторической науки, во второй четверти XVIII века. За долгие годы исследовательской работы, вплоть до настоящего времени, монгольское завоевание Руси было изучено и освещено крайне неравномерно. Различные исследователи по-разному оценивали влияние монгольского фактора в русской истории, высказывая зачастую противоположные точки зрения и приводя в их защиту систему доказательств. Сформировать историографическое мышление и наиболее объективный подход к истории невозможно без изучения различных и зачастую противоположных позиций историков.
В последнее время также возникает версия о том, что татаро-монгольского ига в том виде, каким его представляли дореволюционные и советские историки, не существовало. В частности, рассматриваются версии невозможности ведения боевых действий монголо-татарами в условиях ландшафта, характерного для территории русских княжеств (обилие лесов и болот), а также отсутствия у монголо-татар навыков борьбы с укрепленными городами. Также в научном сообществе существуют дискуссии о состоянии русских княжеств в период нашествия, форме управления и подчиненности этих земель Золотой Орде.
Целью данной работы состоит анализ двух противоположных версий исследователей по вопросу существования татаро-монгольского ига. Задачами данной работы выделены: изучение историографии истории русских княжеств в период 1237-1480 года, выяснение причин опровержения монголо-татарского ига как исторического факта. Хронологические рамки исследования установлены с 1237 года – начала монгольского нашествия на территорию Руси - до 1480 года, события, известного как «Стояние на реке Угре», и рассматриваемого исследователями как успешное свержение татаро-монгольского ига.
1. Татаро-монгольское иго как исторический факт в научных работах по истории России
За долгие годы исследовательской работы татаро-монгольское завоевание Руси было изучено и освещено крайне неравномерно. Отдельные моменты этого сложного, насыщенного бурными событиями и новыми явлениями периода или вообще выпадали из поля зрения интерпретаторов, или же изображались односторонне, зачастую искаженно. В советское время даже сложилась неестественная ситуация противопоставления историографии «до- и послереволюционной», когда считалось, что «русские дореволюционные исследователи оказались неспособны понять значение освободительной борьбы народов против татаро-монгольских захватчиков и оценить решающий вклад русского народа в борьбу». Такая точка зрения совсем не придавала значения весомому вкладу предшествующих поколений историков.
Первыми представителями историографии истории России, в том числе периода татаро-монгольского ига, были летописцы. Советские исследователи, так или иначе затрагивающие данную проблему, обычно указывают на единодушное отношение русских летописцев к нашествию. Ученые единогласны в оценке татаро-монгольского нашествия как «катастрофы, причинившей непоправимый ущерб культуре Руси» [1]. Обращает на себя внимание, однако, что авторы воспринимают нашествие как преходящее событие, а отрывочность дальнейших сведений не даёт возможности установить, как было воспринято само появление Орды как нового политического фактора [2]. В свидетельствах летописцев отсутствует категория «иго», а русско-ордынские отношения определяются термином «пленение» или «воля татарская» (термин «иго» появился в работах польского хрониста Яна Длугоша как латинский термин «iugum», впоследствии переведенный в Киевском синопсисе 1674 года). Исследователи также отмечают, что в аутентичных свидетельствах на ранних этапах ордынского владычества отсутствует ощущение катастрофы, связанной с монгольским нашествием, более того, сам факт установления данного владычества рассматривался в рамках провиденциального сознания как «Богом установленный» порядок [3]. То есть, документы летописного характера свидетельствуют о том, что татаро-монгольское иго есть исторический факт, однако отражают его почти как обыкновенное событие. Совершенно в ином свете татаро-монгольское нашествие характеризуется в литературных источниках, таких как «Повесть о разорении Рязани Батыем», «Повесть о битве на реке Калке», в которых нашествие считается возмездием за междоусобицы русских князей, героизируются защитники и в негативном свете предстает Золотая Орда, а само нашествие считается «Божией карой».
2. Попытки опровержения факта татаро-монгольского ига
До недавнего времени проблема татаро-монгольского нашествия и его последствий не вызывала никаких сомнений: все источники - русские и иностранные, данные археологии и фольклора показывали картины разорения и опустошения, уничтожения многих народов, ставшие результатом завоевательных походов татаро-монгольских воинств. Однако в XX – XXI веке возникают научные исследования, рассматривающие татаро-монгольское нашествие в совершенно ином свете.
Своеобразную роль монгольского нашествия отмечал основоположник научной школы евразийства Н.С. Трубецкой. По его мнению, в становлении государственности на Руси именно татаро-монгольское иго сыграло основную роль, так же он называет Россию одной из провинций большого государства – Золотой Орды [9]. Не вдаваясь в подробности собственно военной кампании татаро-монгол на Руси, Н.С. Трубецкой делает выводы о положительности итогов завоевания, аргументируя это тем, что костяк современной России был сформирован только благодаря нашествию. Киевская же Русь, которая управлялась князьями варяжской линии, в целом, как государство была нежизнеспособна. Географическим заданием ее было лишь осуществление товарообмена между Балтийским и Черным морями. Все эти выводы вписываются в общую концепцию евразийства и показывают историчность российско-азиатской интеграции.
Отдельного рассмотрения и анализа требуют работы Л.Н. Гумилева, оценка исследовательской деятельности которого носит неоднозначный характер. Пожалуй, единственный из советских историков, который не только не отвергал предложенную евразийцами концепцию, но соглашался с ней и даже развивал ее, так как в его распоряжении было уже гораздо больше материальных источников, которыми была возможность оперировать в исследованиях, Гумилев разработал собственную пассионарную теорию этногенеза, согласно которой объяснялось татаро-монгольское нашествие. Подчинение городов Гумилев считал условным, так как татаро-монголы не оставляли в них гарнизоны. Ярослав Всеволодович, а потом и Александр Невский, по сути, заключили союзный договор с монголами сразу после завершения нашествия на Северо-Восточную Русь, причем договор был оформлен по всем правилам Средневековья [10]. Русь оказалась наследницей того социального и этнокультурного механизма, который был «запущен» во времена хазарского господства. Опыт взаимодействия с кочевниками позволил восточным славянам пережить монголо-татарское нашествие и ордынское иго. Таким образом, взаимодействие этносов, сформировавшихся в средневековую эпоху, не сводилось к однонаправленному процессу господства и подчинения, конфликта и ассимиляции: спектр этого взаимодействия был шире, и наиболее ценным историческим уроком можно считать взаимный обмен достижениями различных культур.
Заключение
Татаро-монгольское иго как исторический факт продолжает признаваться научным сообществом по причине отражения зависимости русских князей от монгольских ханов в письменных источниках, однако в оценках исследователей существует неоднозначность его роли в истории России. Во многом эта неоднозначность обусловлена государственной политикой, о чем говорилось в первой главе данной работы. Однако, различные научные школы имели различные взгляды на форму взаимоотношений русских княжеств и Золотой Орды, влияние на политику и культуру России впоследствии, ход боевых действий русских княжеств против татаро-монголов вызывают к жизни версии о том, что татаро-монгольское иго следует трактовать не как военную агрессию и последующую утрату жертвой агрессии государственной самостоятельности, а как своеобразную форму межгосударственных взаимоотношений, оказавшую определенное влияние (не только отрицательное, но и положительное) на дальнейшую историю России. Иными словами, данная версия не полностью отрицает татаро-монгольское иго как исторический факт, однако более неоднозначно трактует его и его последствия как исторический процесс.
