ВВЕДЕНИЕ
Период японской оккупации 1910-1945 гг. высечен в коллективной памяти корейского народа как период угнетения и национального унижения. Это также не могло не сказаться на восприятии Японии в корейском обществе. Он негативно воспринимается не только в поколении непосредственных свидетелей колониальной эпохи, но и в поколении их сегодняшних внуков и потомков.
Поскольку Япония и Южная Корея стали лидерами регионального развития в конце двадцатого века, экономическая и культурная конкуренция также влияет на эмоциональное восприятие соседа.
Объем взаимной торговли и инвестиций огромен, а в военно-политическом смысле оба государства, являясь союзниками Вашингтона, составляют американский «лагерь», что «осуждает» их за сотрудничество. Интересно, что сложные вопросы прошлого не только влияют на общественное мнение, но и находят свое отражение в политике, определяют выражения и действия властей. Примером может служить территориальный спор о принадлежности островов Лианкур (корейское название Токто, японское – Такесима), имеющих исторические корни. Корея осуждает периодические «визиты» японских политиков в святилище Ясукуни, где как божество чествуют японских военных, погибших в конфликтах конца XIX-начала XX веков.
«ЖЕНЩИНЫ ДЛЯ УТЕШЕНИЯ» В КОРЕЙСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
Во многих случаях корейские политические деятели разного уровня выступают с требованием компенсации и извинений за те или иные исторические эпизоды. Во время президентства Пак Кын Хе Республика Корея начала очень активно использовать в политике проблему сексуальной эксплуатации корейских женщин в японских полевых борделях в 1930-1940-х годах.
Разногласия с Токио по этому поводу часто приостанавливали политическое и военное сотрудничество из-за сюжета, который остался в прошлом. Система военных общественных домов (или, как ее официально называют, «станций утешения») появилась в японской армии в 1930-х годах. Таким образом, чтобы уменьшить количество конфликтов между военными и населением на оккупированных территориях, японское руководство вело борьбу с агрессией.
Кроме того, «станции утешения» предназначались для поддержания боевого духа солдат, а наблюдение за их персоналом исключало возможность шпионажа за советниками, а личный состав позволял защититься от венерических заболеваний. Девушки из зависимых от Японии стран попадали в проституцию на 15-20 лет.
Точных данных об их численности и национальном составе получить невозможно; по оценкам, приведенным в литературе, их насчитывается от десятков тысяч до полумиллиона. Считается, что большинство сотрудников-корейцы. Среди них были китайские девушки, филиппинки, индонезийские девушки (были также голландские девушки), японские девушки.
По-японски девушек, работавших на станциях, называли «ианфу» (慰安婦), что обычно переводят как «женщина для утешения» или «комфорта»; встречается и вариант «комфортантка». Корейское чтение этих же иероглифов – «вианбу» (위안부); это название стало терминологичным в корееведческой литературе. Что интересно, этим же эвфемизмом впоследствии именовали проституток, которых посещали размещенные в Южной Корее американские военнослужащие.
Пути попадания «комфортанток» на станции были различны. Какая-то часть, повидимому, самая меньшая, поступила на службу добровольно, в полной мере осознавая ее специфику. Большинство девушек оказались обмануты, откликнувшись на предложение высокооплачиваемой работы в метрополии. Были и случаи насильственного «рекрутирования» либо продажи девушки ее же семьей .
Довольно затруднительно составить общую картину условий пребывания и работы на станциях. Судя по всему, они разнились в зависимости от военной части. Во многих свидетельствах описывается сочетавшийся с жестоким обращением и побоями тюремный режим; на таких станциях девушки фактически оказывались армейским имуществом и обращение с ними было соответствующее.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Итак, чувствительность и сложность проблемы увеличиваются из-за наличия смежных или параллельных сюжетов.
Так, уже после освобождения от Японии, в годы Корейской войны (1950–1953) в южнокорейской армии были «особые отряды утешения» (возможно, сохранившиеся как остаток японской системы). Как уже упоминалось, позднее вокруг американских военных баз существовала местная «индустрия» сексуального обслуживания, причем соответствующие заведения и их работницы по-корейски назывались так же – виансо и вианбу. Подобное явление было характерно и для Японии времен американской оккупации. Далее, во Вьетнаме и Корее сейчас проживает более тысячи людей смешанного корейско-вьетнамского происхождения (расхожее, но политически некорректное обозначение – лай дай хан).
Значительная часть из них появилась на свет в годы Вьетнамской войны (1964 1973) в результате изнасилований вьетнамок южнокорейскими военнослужащими, а также проституции, которая, возможно, носила организованный характер.
Возражения корейской стороны (отрицание централизованного характера явления, его «естественность» для военных времен и пр.) напоминают японскую позицию по вианбу. Несмотря на все перечисленные сложности, только комплексное историческое исследование подобных проблем способно установить, а не сконструировать истину, стать действительным памятником жертвам и свидетельством о преступлениях.
Корея и Япония – не единственные две страны, разделенные общей историей. С такими же трудностями приходилось сталкиваться, например, России и Польше – для их преодоления была создана Группа по сложным вопросам истории, которая после нескольких лет работы подготовила фундаментальное исследование «Белые пятна – черные пятна».
Общение и работа ученых лучше любых политических договоренностей могут помочь совместно найти истину и примирить народы друг с другом, а также со своим и общим прошлым.